|
|
И́эн Ра́сселл Макью́эн
(англ. Ian Russell McEwan)
(род. 1948)
И́эн Ра́сселл Макью́эн (англ. Ian Russell McEwan, род. 21 июня 1948, Олдершот, Великобритания) – британский писатель, сценарист и драматург, лауреат Премии Сомерсета Моэма (1976), Букеровской премии (1998), мемориальной премии Джеймса Тейта Блэка (2005) и Иерусалимской премии за свободу индивида в обществе (2011).
Иэн Макьюэн родился в военном городке в семье Розы Лиллиан Вайолет и Дэвида Макьюэна. Большую часть детства провёл на военных базах в Восточной Азии, Германии и Северной Африке, где служил его отец, кадровый офицер британской армии. Когда мальчику было 12 лет, семья вернулась в Англию.
В 1959 году Иэн был принят в школу-интернат Вулверстоун в Суффолке, где у него развился интерес к английской романтической поэзии и современной американской и английской фантастике. После окончания в 1966 году некоторое время работал в Лондоне мусорщиком до зачисления в университет Суссекса в Брайтоне. Окончив с отличием, получил степень бакалавра по английской литературе (1970). Тогда же был принят в Университет Восточной Англии. Там он был одним из первых выпускников новаторского курса творческого письма (Creative Writing), на котором преподавали писатели Малькольм Брэдбери и Энгус Уилсон. В 1971 г. Иэн Макьюэн получил степень магистра.
В 1975 году был опубликован первый сборник рассказов Макьюэна "Первый поцелуй, последнее помазание" (First Love, Last Rites). Через три года он выпустил ещё одно собрание короткой прозы "Меж сбитых простыней" (In Between the Sheets) и первый роман "Цементный садик" (The Cement Garden). В 1981 вышел второй роман "Утешение странников" (The Comfort of Strangers). Все эти произведения построены вокруг интереса автора к описанию сексуальных и психических извращений, за что сам Макьюэн получил прозвище "Макабр" (тёмный, мрачный).
Промежуток времени с 1981 по 1987 годы, когда вышел роман "Дитя во времени" (The Child in Time), считается своего рода водоразделом в творчестве Макьюэна – именно в это время автор переключился с "патологии" на "норму". С 1990 года он выпустил 7 романов, сделавших его одним из самых успешных и влиятельных писателей современной Великобритании. Несколько раз номинировался на Букеровскую премию, которую всё-таки получил в 1998 за роман "Амстердам" (Amsterdam).
В 2002 году Макьюэн обнаружил, что у него есть брат, который был отдан на усыновление во время Второй мировой войны; история стала достоянием общественности в 2007 году. Его брат, каменщик по имени Дэвид Шарп, родился на 6 лет раньше, чем Макьюэн, когда его мать была замужем за другим человеком. Шарп имеет тех же родителей, что и Макьюэн, но он родился до их вступления в официальный брак. Чтобы скрыть факт измены, она отдала Дэвида на усыновление. После того как её первый муж был убит в бою, мать вышла замуж за любовника, и Иэн родился несколько лет спустя. Братья находятся в постоянном контакте, и Макьюэн даже написал предисловие к мемуарам Шарпа.
Иэн Макьюэн был дважды женат. Первый раз женился на Пенни Аллен в 1982 году, развёлся в 1995. Его вторая жена, Анналена Макафи, была редактором в газете «Гардиан». В 1999 году Пенни Аллен похитила их 13-летнего сына после вердикта суда, согласно которому мальчик должен быть возвращён отцу, т. к. ему было предоставлено единоличное право опеки над ним и его 15-летним братом. Имеет 2-х дочерей от первого брака жены и 2-х сыновей.
(Из проекта "LiveLib.ru")
Произведения:
Роман "Амстердам" (1998/1999, 176 стр. / пер. с англ. В. Голышева) (pdf 3,7 mb) – май 2024
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Два друга встречаются на похоронах бывшей любовницы и задумываются о собственной смерти. Один из них, известный композитор, убеждает своего приятеля, редактора популярной газеты, заключить с ним своеобразный «пакт об эвтаназии». Если кто-нибудь из них безнадёжно заболеет, другой должен будет его убить. С этого момента мы уже не сомневаемся, что произойдет, – вопрос только в том, кто кого.
(Аннотация издательства)
"– Я думал о Молли, – наконец сказал он. – Как она умерла, с какой быстротой, о её беспомощности и о том, что она не пожелала бы себе такой смерти. Мы с тобой об этом говорили.
Он умолк. Вернон отпил и ждал продолжения.
– Дело вот какое. Я тут тоже слегка напугался. – Он повысил голос, предупреждая сочувственные расспросы. – Наверно, зря. Знаешь, ночью от таких мыслей бросает в пот, а при свете дня всё кажется вздором. Но я о другом. Это почти наверняка ничего не значит, но беды не будет, если всё-таки тебя попрошу. Если я вдруг основательно заболею, как Молли, начну распадаться, делать ужасные ошибки, потеряю способность разумно судить, стану забывать названия предметов, забывать, кто я такой, – словом, ясно. Я бы хотел быть уверен, что есть человек, который поможет мне покончить с этим... То есть умереть. Особенно если дойдёт до того, что сам не смогу принять такого решения – или выполнить его. Так вот что я говорю – я прошу тебя как старого друга помочь мне, если увидишь, что это нужно. Как мы помогли бы Молли, если б могли...
Клайв не закончил, слегка расстроившись оттого, что Вернон глядел на него с поднятым бокалом, замерев в процессе питья. Клайв громко откашлялся.
– Я понимаю, просьба странная. Это противозаконно у нас в стране, и я не хотел бы ссорить тебя с законом – предполагая, конечно, что ты скажешь «да». Но есть способы и есть места, и если до этого дойдёт, я хотел бы, чтобы ты доставил меня туда на самолёте. Это трудное дело, и я могу попросить о нём только близкого друга, такого, как ты. Одно скажу: я не паникую, ничего подобного. Я крепко об этом подумал.
Затем, поскольку Вернон всё так же сидел и глядел на него молча, Клайв смущенно добавил:
– Ну вот и всё."
(Фрагмент)
Роман "Искупление" (2001/2022, 448 стр. / пер. с англ. И. Дорониной) (pdf 12 mb) – апрель 2025
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведёт девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, Брайони трактует его по-своему – и приводит в действие цепочку роковых событий, которая аукнется самым неожиданным образом через много лет.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Часть первая ... 7
Часть вторая ... 225
Часть третья ... 319
Фрагменты из книги:
"Тропинка, которая его интересовала, начиналась от торца разбомбленного дома, почти нового, вероятно, служившего сторожкой путевого обходчика. В грязи вдоль заполненной водой колеи виднелись следы животных. Возможно, коз. Вокруг валялись лохмотья разорванной одежды с почерневшими краями, обрывки то ли занавесок, то ли постельного белья. Искореженная оконная рама висела на кусте, и повсюду ощущался запах влажной гари. Это была их тропа, их короткий путь. Он сложил карту, поднял шинель, встряхнул её и, накидывая на плечи, увидел это. Остальные, уловив движение за спиной, обернулись и проследили за его взглядом. На дереве, на взрослом платане, только что покрывшемся молодой листвой, висела нога. Она застряла в нижней развилке ствола на высоте футов двадцати – голая, аккуратно срезанная чуть выше колена. Оттуда, где они стояли, не было видно ни крови, ни разорванной плоти. Нога была совершенна по форме, бледная, гладкая и, судя по небольшому размеру, могла принадлежать ребёнку. Расположение в развилке было каким-то претенциозным, словно ногу выставили напоказ – то ли для развлечения, то ли для просвещения: вот, мол, нога."
* * *
"Неизвестно, что бы за этим последовало, если бы в тот момент откуда-то спереди не прозвучал пистолетный выстрел. В открытом поле они увидели отряд французских кавалеристов, которые, спешившись, выстроились в шеренгу. Когда их часть процессии поравнялась с ними, волынка смолкла. От головы шеренги двигался офицер. Поочередно подходя к каждой лошади, он выстреливал ей в голову. Кавалеристы стояли по стойке «смирно», каждый возле своего коня, церемониально прижав к груди фуражку. Лошади покорно ждали своего часа."
* * *
"Где-то рядом кто-то устало пробормотал:
– Чёрт бы побрал эти окаянные королевские ВВС! Да где же они наконец?
Другой человек со знанием дела успокоил:
– Эти погонятся за лягушатниками.
И тут же, словно опровергая последнее утверждение, одна из точек вильнула в сторону и начала почти вертикально пикировать прямо на них. В течение нескольких секунд звук не доносился до земли. Тишина со страшной силой давила на уши, этого давления не облегчили даже отчаянные крики, послышавшиеся тут и там:
– В укрытие! Рассредоточиться! Рассредоточиться! Бегом!
Было трудно сдвинуться с места. Робби мог размеренным шагом тащиться по шоссе, мог стоять, но чтобы среагировать на уже забытую команду, свернуть с дороги и побежать, требовалось неимоверное усилие, усилие памяти. Они стояли у последнего деревенского дома, позади которого находился амбар, а по обе стороны от строений расстилалось поле – его пахал крестьянин. Теперь он вместе с собакой спрятался под деревом, словно для того, чтобы переждать дождь. Запряжённая в плуг лошадь щипала траву на ещё не вспаханной полосе. Солдаты и мирные жители разбегались в разные стороны от шоссе. Мимо Тернера промчалась женщина с ребёнком на руках, но вдруг передумала, вернулась и встала, нерешительно озираясь, на краю дороги. Куда кинуться? Во двор или в поле? Её растерянность помогла Тернеру освободиться от своей. Вой начался в тот момент, когда он подтолкнул женщину в плечо. Ночной кошмар превращался в реальность. Люди, простые смертные, уже не раз представляли себе этот сатанинский вой. И вот он уже рвёт барабанные перепонки! То был голос самой паники, нараставший и начинавший душить до смерти, которая, как понимал каждый, ждёт его впереди. Сей глас каждому следовало принимать персонально на свой счёт. Тернер потащил женщину через ворота: хотел, чтобы она выбежала вместе с ним в поле. Он сдвинул её с места, принял решение за неё и теперь чувствовал свою ответственность. Но мальчику, которого женщина держала на руках, было не меньше шести лет, он был тяжёлым, и она почти не продвигалась вперёд."
* * *
"До того как он увидел берег, ему казалось, что впереди – полный хаос. Теперь понял, что проклятый армейский дух, заставлявший белить камни перед лицом неотвратимой гибели, торжествует. Он попытался найти логику в беспорядочном движении на берегу и почти преуспел: вот центр сосредоточения войск, унтер-офицеры за самодельными письменными столами, резиновые штампы и реестры, вот цепочки людей, ждущих парохода, за верёвочным ограждением, грозные сержанты, тоскливые очереди к передвижным войсковым лавкам – словом, конец какой бы то ни было личной инициативе. По-своему представляя всё это себе, Тернер шёл к этому побережью много дней. Но настоящее побережье, то, на которое они с капралами сейчас взирали, было не более чем вариацией того же, что они видели раньше: дорога оказалась длинной, и вот её конечный пункт. Увидев собственными глазами, они поняли, что бывает, когда беспорядочное отступление заходит в тупик. Всего минута потребовалась Тернеру, чтобы освоиться в новой ситуации. Тысячи мужчин – десять, двадцать тысяч, быть может, больше – заполонили весь берег. Те, что стояли далеко, представлялись крупинками чёрного песка. Кораблей видно не было, если не считать перевернутого вельбота, вдали омываемого прибоем. Было время отлива, почти миля отделяла их от кромки воды. У длинного мола не швартовался ни один корабль. Тернер поморгал и присмотрелся получше. На молу люди, выстроившиеся в длинную очередь по шесть-восемь человек в ряд, стояли на мелководье: одни по колено в воде, другие по пояс, третьи по грудь – и ждали. Но на водной глади не было ничего, если не считать расплывчатых пятен на горизонте – это горели корабли, подбитые с воздуха. Нигде ничего, что могло бы достичь берега в течение ближайших часов. Однако солдаты в касках, с ружьями, поднятыми над водой, стояли, не сводя глаз с горизонта. Издали они казались безмятежными, как мирное стадо.
И эти люди были лишь малой частью общей массы. Большинство оставалось на берегу, пребывая в бессмысленном движении. Вокруг раненных во время последнего воздушного налёта кучковались небольшие группы солдат. Так же бессмысленно, как люди, вдоль берега галопом носилась дюжина артиллерийских лошадей. Несколько человек пытались поставить на воду перевёрнутый вельбот. Кое-кто, раздевшись, плавал в проливе. На дальнем конце пляжа играли в футбол, оттуда же слабо донёсся и вскоре стих хор, исполнявший гимн. Помимо игры в футбол это было единственным проявлением организованной активности. Вдоль берега впритык друг к другу выстроились грузовики, образовавшие временную дамбу. К ним продолжали подгонять всё новые машины. Неподалёку от того места, где стоял Тернер с капралами, кое-кто касками выкапывал в песке одиночные окопы. Те, кто позаботился об убежище раньше, выглядывали из своих нор в дюнах с самодовольным видом собственников. Как сурки, подумал Тернер. Но большая часть солдат слонялась по песку без всякой цели, словно жители итальянского городка в час вечерней прогулки. Они не видели настоятельной необходимости уже сейчас вставать в огромную очередь, однако и удаляться от берега не хотели, чтобы не упустить корабль, если тот вдруг появится."
Страничка создана 19 мая 2024.
Последнее обновление 1 апреля 2025.
|
