|
|
Андрей СОБОЛЬ
(имя собств. Юлий Михайлович Соболь)
(1888-1926)
Андрей (настоящее имя – Юлий Михайлович) Соболь родился 13 мая 1888 года в Саратове, а застрелился 12 мая (накануне дня рождения) 1926 года в Москве, на Тверском бульваре. В классически малые 38 лет прожитой жизни уместилось – на сегодняшний взгляд – необычайно много: многолетние скитания по России и – позднее – по Западной Европе, революционная деятельность и более двадцати изданных книг, в том числе и четырехтомное собрание сочинений, подготовленное накануне, но вышедшее уже после самоубийства автора.
В 14 лет Андрей Соболь ушел из семьи; жил, по его словам, в Ирбите, на Урале, в Нижнем Новгороде. Был суфлером летнего театра оперетты в Северо-Западном крае. В 16 лет примкнул к революционным кружкам, через два года (в 1906) был арестован, судим и приговорен к четырем годам каторги. Отбывал ее в Зерентуе (Забайкалье). Примкнул к партии эсеров.
В 1909 году бежал за границу и вплоть до начала Первой мировой войны пять лет скитался по городам Западной Европы. Когда началась всемирная бойня, Соболь пытался записаться во французскую армию волонтером, но по здоровью не был зачислен. Тогда же он стал печататься. Вообще-то писать Андрей Соболь начал очень рано, но серьезно литературой занялся только в 1913 году. В журнале «Русское богатство» появился его первый рассказ, а вскоре – и второй – в журнале «Заветы».
В начале 1915 года Андрей Соболь нелегально вернулся в Россию. В этом же году «Русская мысль» опубликовала его роман «Пыль». В 1916 году он под чужой фамилией отправился на Кавказский фронт. В апреле 1917 возвратился в Москву: амнистия, конец нелегальной жизни. В августе отправлен на Северный фронт – комиссаром Временного правительства в 12 армии.
После Октябрьского переворота долгое время его носило по России. Окончательно в Москву возвратился в 1922 году и сосредоточился на литературной деятельности. Впрочем, в революционные годы он много печатался в периодике: «Россия», «Корабль», «Красная новь», «Еврейский альманах». Вступил во Всероссийский союз писателей и даже был избран секретарем Правления, каковым оставался до самой смерти.
Была видимость творческого благополучия. Андрей Соболь много писал, ежегодно выходило от трёх до пяти его книг, знаменитый Таиров в московском Камерном театре поставил его пьесу «Сирокко» (инсценировку «Рассказа о голубом покое»).
Но при всём внешнем благополучии несомненно имел место глубокий внутренний разлад. Эсеровское прошлое не могло легко и быстро отпустить новоиспеченного советского писателя. Особенно наглядно вырисовывается сегодня зыбкость его судьбы при сопоставлении с судьбой Бориса Савинкова, тоже эсера и известного писателя.
Савинков был на 9 лет старше Соболя, на 7 лет раньше угодил в заключение в столичную крепость и выслан в Вологду. Оттуда Савинков бежал в 1903 году. И у него начались свои скитания по городам Западной Европы: Париж, Лондон, Франкфурт-на-Майне... Первый роман «Конь бледный» (название придумала 3. Гиппиус) появился в журнале «Русская мысль» в 1909 году за подписью «В. Ропшин».
И Соболь, и Савинков публиковались в одних и тех же журналах.
С началом Первой мировой Борис Савинков стал французским волонтёром несмотря на уговоры Плеханова, убеждавшего его в большом литературном будущем.
Февральская революция 1917 года немедленно вызвала Савинкова домой. Через Стокгольм – в Петроград.
Керенский вскоре направил Савинкова комиссаром 7 армии на Юго-Западный фронт. Здесь прямая параллель назначению Соболя, совпадающая и по времени.
Эсеры были тогда самой популярной партией. Число членов партии социалистов-революционеров... (далее, очевидно, пропуск текста).
...Мы – узники – плохие теоретики: наша пилочка примитивна, её мы оттачиваем о каменные плиты своей камеры, лестницу мы вьём из лоскутков. А друзья наши по ту сторону острожной стены всегда по части ракеты опаздывают, а когда она взвивается – уже поздно».
Этот эзопов язык был понятен не только единомышленникам, но и тюремщикам, новоявленным победителям.
Бегство в «голубой покой» было возможно только через воронённый зрачок пистолета.
Любимые герои А. Соболя – интеллигенты – выбирали для себя другие пути бегства, но чаще всего вместо самоубийства им предлагала «русская рулетка» только смерть в ГУЛАГе или в подвалах ЧК. В героях произведений А. Соболя – немало отличительных черт самого писателя. И как иначе. «Человек с обнажённым сердцем», искалеченный сначала «голубеньким вагоном» – «триумфальным поездом самодержавия», потом основательно перееханный «салон-вагоном» главкома Троцкого, не стал дожидаться таёжной дрезины-мясорубки Сталина.
Он сам поставил точку в судьбе.
Этого ему не простили. Книги Андрея Соболя перестали выходить, пьесы его перестали ставить.
Однако его творческая жизнь не прекратилась. И я надеюсь, что удастся в ближайшее время вернуть читателю не только данный томик, но и другие его книги, отмеченные незаурядным талантом их автора.
Виктор Широков
Сборник "Человек за бортом: Повести и рассказы" (2001, 320 стр.) (html 1,1 mb; pdf 7,1 mb) – февраль 2008, май 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Это – первое за 75 лет переиздание прозы Андрея Соболя (1888-1926). Современники высоко ценили автора. Он нашёл неповторимый тон, стиль, сюжеты, чтобы рассказать о трагических судьбах людей в революционную и послереволюционную эпохи. Читатели найдут удивительные предвосхищения булгаковских дьявольских мотивов и сродство с прозой Бабеля и Алексея Толстого о Гражданской войне. В отличие от них, Соболь был эсером с довоенным стажем и, принимая революционную действительность, не смог пережить её жестокость.
Перед нами очевидный случай незаслуженного забвения писателя. Надеемся, что его ждёт повторное признание уже у наших современников.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Салон-вагон ... 5
Погреб ... 107
Мимоходом ... 117
Паноптикум ... 126
Обломки ... 173
Последнее путешествие барона Фьюбель-Фьютценау ... 205
Любовь на Арбате ... 213
Собачья площадка ... 223
Китайские тени ... 235
Человек за бортом ... 255
Виктор Широков. Человек за бортом или бегство в голубой покой (вместо послесловия) ... 311
Фрагменты из книги:
По железным дорогам, по тюрьмам, по казармам, по вокзалам, в лесах за мшистыми пнями, в хвостах у раздаточных пунктов, на базарах в ожидании облавы, по всей земле российской, по всем бывшим и не бывшим городам, при всех зелёных, белых и красных, в жару и слякоть, в белопенную вьюгу и оттепель человеческое тело научилось сжиматься и сокращаться: в теплушке лежали как поленья – штангами.
Лежали чуть ли не в три ряда, валетами – своя голова меж чужих ног, своими ногами оплёл чью-то голову.
Сперва барахтались, швырялись мешками, дубасили друг друга по спинам, к стенкам придавливали, а потом притихли: вечер надвинулся, темень обволокла, единственная – барская – свеча спёртого воздуха не выдержала, задохнулась, спички гасли. Плакала девушка-беженка, – тихонечко, боясь слово молвить: костлявая рука под юбкой шарила, мерзкая рука, невидимая – сотни, сотни рук снизу, с боков.
И в первую же ночь за Одессой придушили в темноте ребёночка солдатским сундучком, старорежимным, обитым зелёными жестяными полосками.
А поутру на остановке понатужились (человеческое тело умеет сокращаться), ещё больше сжались, ещё тесней сдвинулись и выудили из недр мёртвого и мать его, простоволосую черниговку, как будто живую – из угла к двери передавали, по рукам: сначала трупик, за ним мать, а за матерью корзинку.
И, выкинув, понесся поезд дальше.
* * *
Шевелятся комки живые, иные вялые, как жуки навозные к вечеру, иные напористые, пружинистые: то сожмутся, то вдруг шириться начинают.
Над потным мясом, грязным, прелым, дым махорочный, запах рассола огуречного; на трёхэтажных скамьях гирляндами вниз свисают голые пятки, облупленные, заскорузлые ногти вовнутрь завороченные, чёрные штанины, подолы, порыжевшие голенища с отдушинами, а за окнами – дырами без стекол – проволочная вязь всё вяжется да вяжется рукой европейской мастерицы.
Дребезжат манерки, чайники на верёвочках, на ремешках; сверху жёлтыми оваликами летит шелуха тыквенных семян, осыпая плечи, кудлатые головы, очипки, картузы, фуражки внизу лежащих, внизу стоящих, сидящих – сдавленных, придавленных, стиснутых, – посев русский, неуклонный, беспристрастный, с пузырьками слюны, с крапинками махорочных окурков.
* * *
В «Би-ба-бо», когда Игорь подходил, торопливо щёлкали выключателями; полицейские чины уговаривали публику разойтись; извинялись, козыряли котиковым пальто, но были мягко-настойчивы: только что на глазах у всех, возле эстрады, – поближе к танго, к песенке о знойной Аргентине, где женщины, как на картине, – застрелился офицер; на столе осталась записка.
Пожимая плечами, негодуя, иронически улыбаясь, злясь, посмеиваясь, возмущаясь неслыханным безобразием, котелки, шубы, аксельбанты, фраки передавали друг другу на ухо, шепотком, чтобы дамы не слышали, содержание записки: «Жрёте, сволочи? А мы за вас умирали, мать вашу...»
Сборник "Любовь на Арбате" (1979, 137 стр.) (pdf 2,9 mb) – июнь 2021
– копия из библиотеки "ImWerden"
Содержание:
Любовь на Арбате ... 5
Последнее путешествие барона Фьюбель-Фьютценау .... 14
Собачья площадка ... 21
Погреб ... 31
Мимоходом ... 40
Салон-вагон ... 48
"Рассказ о голубом покое" (html 267 kb) – прислал Константин Хмельницкий – ноябрь 2009
Рассказ "Мемуары веснущатого человека" (html 118 kb) – прислал Константин Хмельницкий – ноябрь 2009
Страничка создана 8 февраля 2008.
Последнее обновление 28 мая 2023.
|
