|
|
Лев Александрович АННИНСКИЙ
(1934-2019)
АННИНСКИЙ, ЛЕВ АЛЕКСАНДРОВИЧ – критик, писатель, публицист. Родился 7 апреля 1934 года в Ростове-на-Дону. Родители: Александр Аннинский и Анна Александрова. Отец по происхождению казак из станицы Ново-Аннинской. Мать – из города Любеча. У родителей Л. Аннинского оказалась общая дорога: ликбез – наробраз. Получив высшее образование, оба попали на ниву просвещения. Отец из преподавателей вуза перешёл в продюсеры "Мосфильма". В 1941 году пропал без вести на фронте. Мать так и осталась на всю жизнь преподавателем химии в техникуме.
В детстве Лёва ходил в детский сад. Родители были на работе или в командировках, и большую часть времени он проводил в детском саду или во дворе. В юношеском возрасте на мироощущение, по его собственному признанию, влиял кто угодно: мифы Древней Греции, исторические романы, оставшиеся на отцовской полке (Стивенсон, Эберс, Антоновская и т. д.), потом – Горький, Толстой, Писарев, Белинский. Склонный от природы к логике и систематике, в выборе жизненных ориентиров он полагался больше на чутьё и интуицию. Рано ознакомился с трудами философов, включая Канта и Гегеля, и пришёл к предположению, что марксизм – это железная клетка, в которой безопасно и сквозь прутья которой "смотри куда хочешь". Потом клетка перестала существовать: он прочёл Бердяева, Шестова, Розанова, Булгакова, Фёдорова, Федотова.
В комсомольском возрасте из озорства и любопытства стал заглядывать в церкви. Возникло непонятное, затопляющее душу ощущение счастья, причём в любой церкви: в православной, католической, протестантской. Однако эпидемии крещений не поддался и верующим не стал.
Окончил филологический факультет МГУ. Выбора профессии не было – был выбор специальности, каковою стала русская литература. Ещё в 8-м классе, с первых сочинений, Лев решил заниматься ею и только ею. Причём в любом профессиональном качестве. Если бы он не стал литературным критиком, то стал бы учителем-словесником. Он был готов делать всё что угодно: читать, работать в музее, библиотеке – лишь бы находиться в царстве русских текстов.
Как ни странно, первая его собственная публикация оказалась в жанре карикатуры. Рисунки были напечатаны в университетской многотиражке и в газете "Московский комсомолец". Первый текст, прошедший в печать, появился в той же университетской многотиражке осенью 1956 года. Это была рецензия на знаменитую публикацию того времени – роман Владимира Дудинцева "Не хлебом единым". Дальше последовала череда "редакционных коллективов" и изматывающая тяжба за каждое слово в каждой публикации. С тех пор у Л. Аннинского вышло порядка двух десятков книг и тысяч пять (!) статей. Однако наиболее значимым из всего написанного он считает тринадцатитомное "Родословие", составленное для дочерей и не предназначенное для печати.
По окончании университета он был распределён в аспирантуру. Выдержал конкурсные экзамены, но затем ему сказали, что положение изменилось и теперь в аспирантуру берут только с производства. Это происходило осенью 1956 года – после событий в Венгрии, где "контрреволюцию" начали литераторы. Поэтому в СССР было решено "оздоровить идеологию". Вместо того, чтобы писать диссертацию, Л. Аннинский стал делать подписи к фотографиям в журнале "Советский Союз", откуда через полгода был уволен за "профнепригодность". Пришлось, по его выражению, "пойти в литподёнщики", что и определило весь дальнейший творческий путь будущего критика.
Попробовать, охватить, сопрячь и примирить. Понять каждого, сохранить внутреннее равновесие, придать "человеческое лицо" тому, что дала судьба; не поддаваться никакому яду, мороку, самообману, обрести тайную свободу – такие задачи ставил Л. Аннинский перед собой. Его озорством было напечататься параллельно в двух взаимоисключающих журналах того времени: в "Октябре" и "Новом мире". Это удалось только раз, но ругали его и там, и тут. Постепенно он понял, и даже привык к тому, что всё неразрешимо, боль неутолима, счёты несводимы.
Л. Аннинский признался, что всегда чувствовал себя естественно в центре общественной жизни, абсолютно вписываясь и состоянием, и поведением в "социальный контекст", но никогда не примерялся ни к каким "движениям" и "партиям". Не исключая и той единственной, через которую раньше "открывались все пути". В детстве был счастливым пионером. С комсомолом были связаны лучшие впечатления молодости: студенческие колхозные бригады, агитпоездки, стенпечать, спорт. Но в партию вступать не захотел. И не вступил. Потом, в 1990 году, когда все вступившие врассыпную побежали вон из партии, он сам себе сказал "спасибо", что бежать не пришлось.
Перу Льва Анненского принадлежат книги: "Ядро ореха. Критические очерки" (1965), "Обручённый с идеей. ("Как закалялась сталь" Николая Островского)" (1971), "Василий Шукшин" (1976), "Тридцатые-семидесятые; литературно-критические статьи" (1977), "Охота на Льва (Лев Толстой и кинематограф)" (1980, 1998), "Лесковское ожерелье" (1982, 1986), "Контакты" (1982), "Михаил Луконин" (1982), "Солнце в ветвях (Очерки литовской фотографии)" (1984), "Николай Губенко" (1986), "Три еретика. Повести о Писемском, Мельникове-Печерском, Лескове" (1988), "Culture's tapesty" ("Гобелен культуры") (1991), "Локти и крылья. Литература 80-х: надежды, реальность, парадоксы" (1989), "Билет в рай. Размышления у театральных подъездов" (1989), "Отлетающий занавес. Литературно-критические статьи о Грузии" (1990), "Шестидесятники и мы. Кинематограф, ставший и не ставший историей" (1991), "Серебро и чернь. Русское, советское, славянское, всемирное в поэзии Серебряного века" (1997), "Барды" (1999) и другие, а также циклы статей в периодической печати, программы на радио.
Литературный процесс в России – суть жизни Л. Аннинского, его биография. В свою очередь этот процесс неразрывно связан с трагической историей нашей страны. Лев Александрович – знаток литературы, признанный критик, изучает процесс во всём его многоликом единстве. Он считает, что великая русская литература возникла как коррелят Российской империи. "Сначала литература подводит под крепость державы душевный, "домашний" фундамент (Державин), потом наступает момент равновесия личностного и имперского начал (Пушкин, Толстой), потом личность начинает расшатывать государственную крепость и пророчит ей гибель (Достоевский, Блок). Советская литература – реакция на этот сюжет: сначала личность яростно стирается, растворяется в государстве, сливается с ним; возникает то, что называется литературой большого стиля. Момент равновесия опять-таки переходит в яростный бунт личности против подавления её государством, и возникает литература трагического звучания (от Маяковского к Мандельштаму, от Шолохова к Платонову и к Гроссману). Будущее человечество станет попеременно вспоминать героическую и трагическую стороны этой истории в зависимости от того, что у человечества будет болеть".
(Из проекта "Международный Объединенный Биографический Центр")
Произведения:
Книга "Русские и нерусские" (2012, 213 стр.) (pdf 1,2 mb; rtf_zip 431 kb; fb2_zip 470 kb) – апрель 2024
– копия из библиотеки "Litres.ru"
Книга известного писателя, публициста, ведущего телевизионных передач Льва Аннинского – о месте России и русских в меняющемся мире, о межнациональных отношениях на разных исторических этапах, о самосознании евреев в России и вне её, о нашем нынешнем ощущении русской истории. Сохранится ли русский народ как нация или исчезнет с лица земли, что случалось с другими в истории цивилизации? Автор рассматривает полярные прогнозы на этот счёт, полемизируя с идеологами разных концепций и взглядов.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Вместо пролога ... 6
Мы и наши соседи ... 8
Мы и наши евреи ... 60
Мы и наше прошлое ... 90
Мы и наши начальники ... 136
Мы и наши проблемы ... 140
Эпилог ... 212
Книга "Барды" (1999, 164 стр.) (pdf 3,7 mb) – апрель 2024
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Кто первый в наше время взял гитару и запел стихи, вместо того чтобы читать их?
Книга Льва Аннинского посвящена «отцам-основателям» жанра. Среди них: Александр Вертинский, Юрий Визбор, Александр Городницкий, Новелла Матвеева, Владимир Высоцкий, Юлий Ким, Булат Окуджава...
С некоторыми из них автора связывали личные отношения, чего он отнюдь не скрывает.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Предтеча. Александр Вертинский ... 5
Удар костылём. Дед Охрим и другие ... 16
Первопропевец. Юрий Визбор ... 36
Горький дым. Александр Городницкий ... 44
След гвоздя в стене воображаемой харчевни. Новелла Матвеева ... 63
Вечная разгадка? Владимир Высоцкий ... 69
Горизонт и зенит. Михаил Анчаров ... 83
Счастливая несчастная Россия Галича. Александр Галич ... 95
Вторая первозапись. Булат Окуджава ... 109
Истина выходит из обмана. Юлий Ким ... 117
Заговаривающий бездну. Михаил Щербаков ... 132
Песни нашего века. Ответы на вопросы фирмы JVC ... 147
Семь струн. Семь нот. Семь бед ... 152
Послесловие "Простывающий след Агасфера" (html 49 kb) к книге «Свет двуединый – Евреи и Россия в современной поэзии»
– прислал Евсей Зельдин
Фрагменты:
Всё: нет больше в России евреев.
Дело, естественно, не в этническом происхождении: мало ли людей «иной крови» влилось в русский народ, который весь и составился-то из перемешавшихся племён: финнов, славян, тюрок. Те, что вливались, становились русскими, в том числе и те евреи, которые на это согласились.
Но в том-то и дело, что в основном – не согласились, не смогли, не сумели стать русскими. Что-то в душе помешало. Не потому, что родились евреями, а потому, что вели себя как евреи. И вот – отъехали.
Эмоция, лежащая на поверхности: взаимная обида. Неразделённая любовь. Мы им давали, а они не взяли. Мы их любили, а они отвергли. Нет и не будет с ними счастья.
* * *
Несчастнейшие из сыновей покидают опостылевшую землю, а родина-мать, оборачиваясь мачехой, грозит им клюкой и злобно плюет вслед. А если и не грозит, если и не плюет, то всё-таки примечает.
* * *
Что же это за страна, двоящаяся матерью-мачехой, за двести лет так и не разгаданная, так и не принявшая льнувших к ней несчастнейших сынов? Я в этой статье буду опираться на стихи, потому что поэзия лучше публицистики выявляет общий тонус, общий образ оставляемой, остающейся в памяти евреев России. Поэзия на частности не отвлекается. Она не выясняет, кто же свой, а кто чужой, потому что тень такого вопроса действует сильнее любого ответа на него.
Чужая земля, чужая вина.
* * *
Русь – это абсурд и непредсказуемость. Это обваливающиеся мосты, заваленные тропы, брошенные деревни. Этo весёлые сны посреди грустных просторов. Это богоданное безбожие, вечные качели между блаженством и скотством, это демократия пьяни, братание с первым встречным. Это привычка к неожиданному, необъяснимому, выходящему из рамок и правил. Это смесь всего и вся: Европы и Азии, культуры и дикости, мощи и бессилия.
Страничка создана 8 мая 2007.
Последнее обновление 8 апреля 2024.
|
