|
Иннокентий Михайлович СМОКТУНОВСКИЙ
(имя собств. Смоктунович)
(1925-1994)
СМОКТУНОВСКИЙ, ИННОКЕНТИЙ МИХАЙЛОВИЧ (наст. фамилия Смоктунович, польского происхождения) (1925–1994), актер тонкого психологического рисунка, создавший лирический образ современного героя. Народный артист СССР, Герой соц.труда, лауреат Государственной премии СССР (1965).
ВОЙНА И ГОДЫ В ПРОВИНЦИИ
Родился 28 марта 1925 в деревне Татьяновка на севере Томской области. Позже семья переехала в Красноярск. Война резко перевернула устоявшийся быт семьи. После гибели на фронте отца, Иннокентий был вынужден бросить школу и после неудачных поисков работы, попал в военное училище. Оттуда – на фронт. Участвовал в битве на Курской дуге, бежал из плена, был ранен, прошел всю войну до Берлина. После войны почти случайно поступил в студию при Красноярском областном драматическом театре. Проучившись год, приходит в Норильский 2-ой Заполярный театр, где проработал четыре сезона (1946–1951), пройдя школу мастерства. В связи с ухудшением здоровья переселился на юг. Один сезон отслужил в
Дагестанском русском драматическом театре в Махачкале, затем в Сталинградском театре драмы, который оставил в 1955, ощущая, что пришло время иной манеры игры.
С 1955 Смоктуновский показывался во многих театрах Москвы, неизменно получая отказ. Счастливый поворот его судьбы начинается после участия в съемках кинофильма Солдаты, где он сыграл роль солдата Фарбера. Фильм вышел на экран в 1956, совпав с началом времени перемен. А время требовало нового героя. На этой волне индивидуальность Смоктуновского, его неповторимая органика, не выносящая нажима и пафоса, пришлась впору.
РОЖДЕНИЕ НОВОГО ГЕРОЯ
Главный свой театральный творческий взлет пережил в конце 1950-х, когда он сыграл князя Мышкина из инсценировки романа Идиот по Ф.М.Достоевскому в постановке Г. А. Товстоногова, специально пригласившего неизвестного артиста в БДТ. Режиссер, чуткий к актерским дарованиям, уже в роли солдата Фарбера, разглядел в Смоктуновском будущего Мышкина, «положительно прекрасного человека», пришедшего в жестокий мир с чистой любовью и полным отсутствием житейского опыта. Смоктуновскому удалось «попасть в тон» Мышкина, почувствовать почти неуловимый строй души больного князя, создать ощутимое энергетическое поле доброты, с которой тот шел к людям, сначала покоряя светом своей личности, затем оказываясь жестоко раздавленным силой человеческого зла. Необыкновенное совпадение Смоктуновского с душевной жизнью своего героя вызвали колоссальный интерес публики, воспринявшей эту роль как большое событие в театральной жизни. Актер действительно открыл нового героя. Это был герой в абсолютно негероической, а подчас и смешной оболочке. Смоктуновский осознанно не боялся в роли Мышкина быть смешным, неуклюжим. Лиризм актера сочетался с непосредственным глубоким комизмом, оберегающим его от ненужного пафоса. Это сочетание – основа его метода. В роли Мышкина «он нарушал театральные правила. В спектакле БДТ появился не играющий, а живущий актер», – писал театральный критик Е. Горфункель.
Роль Мышкина была признана целой эпохой в творчестве артиста. Но для артиста появилась очевидная опасность самоповтора. Однако масштаб возможностей артиста, аналитический метод работы привели к дальнейшему его развитию. Сказался также большой сценический опыт Смоктуновского на провинциальных подмостках и в кино, опыт мучительных поисков, а не накапливания известных штампов, обостренный слух на современность, на новые возможности и новую технику игры.
В КИНЕМАТОГРАФЕ
С 1966 (сыграв повторно роль Мышкина в возобновленном спектакле БДТ, в иной, более лаконичной, суровой и мужественной трактовке) до середины 1970-х посвятил себя кинематографу. Сыграл лучшие свои роли от Гамлета до современников. Гамлет из кинофильма Г. Козинцева (1964), так же как и Мышкин, стал целой эпохой. Смоктуновский создал цельный героический образ, в котором сочеталось ранее не сочетаемое: мужественная простота и утонченный аристократизм, доброта и язвительный сарказм, ироничный ум и самопожертвование. И такая полифоничность была неслучайной для его творчества. В дальнейшем расширял горизонты построения сценического характера, проявляя изобретательность в сфере тонкого душевного анализа своих героев. В том числе и «отрицательных» или имеющих репутацию к тому близкую, например, в роли далеко неромантичного следователя Порфирия Петровича из Преступления и наказания по Ф. М. Достоевскому в фильме Л. Кулиджанова. В исполнении Смоктуновского он был человеком идеи, духовной миссии, своего рода мыслитель, философ, идейно опровергающий теорию Раскольникова. Актер сознательно укрупнял духовный масштаб своего героя, показывая все ходы его изощренной мысли, жестокого, но талантливого ума, беспощадного не только к преступнику, но и к себе. Философская направленность его творчества, имеющая точкой отсчета, прежде всего, роль Гамлета, развивалась в различных направлениях, от роли царя Федора в театре (Царь Федор Иоанович) до постижения пушкинских и гоголевских образов в кино.
ЦАРЬ ФЁДОР
Семь лет разделяют князя Мышкина из второй редакции Идиота от царя Федора, сыгранного Смоктуновским в 1973 на сцене московского Малого театра. И если в БДТ он нарушал театральные правила, то в 1970-х начал к ним возвращаться. В его исполнении царь Федор не был традиционным неврастеником, добрым юродивым на троне. Это был царь, сознающий свою высокую миссию, человек мужественной простоты, а не метаний, свойственных слабости воли. Так же, как и автор, он, очевидно, уходил от исторического облика Федора, как уходил и от предшествующей ему сценической традиции. Он нашел в роли «свой тон», а это всегда было, по его собственному признанию, важнейшим условием для рождения образа. Так все «громкие» места роли произносил необыкновенно тихо, с сознанием величия своего дела и убежденностью в своей правоте. Но все же Федор был больше победой Смоктуновского-аналитика, интеллектуала, чем победой художника. Душевной просветленности, столь магнетически завораживающей в Мышкине, актер в этой роли не достиг. Поэтому не до конца удовлетворенный своей работой, расстался с царем Федором, хотя и признанным творческой удачей, уже в 1975.
В РОЛЯХ А. П. ЧЕХОВА
В том же году перешел во МХАТ, где специально для него был поставлен чеховский Иванов (1976). Это была не первая его роль из чеховского репертуара. В 1970 сыграл роль Войницкого в экранизации Дяди Вани, а в 1974 – Моисея Моисеевича в киноверсии Степь и Гаева в телевизионном Вишнёвом саду. Этот опыт выявил парадоксальное: Смоктуновский – не совсем чеховский актер. Чеховская недосказанность, неопределенность оказались чужды духу артиста, выявляющему масштабную, мощную личность. Однако в Иванове индивидуальность актера нашла свое место. Актер отверг бытующую в 1970-е дегероизацию Иванова. Ему не был интересен Иванов – мелкий обыватель, которого «заела среда». В таком же духе был им сыгран Войницкий, не принесший творческого удовлетворения. В Иванове он стремился к другому: показать страшное крушение могучей личности, переживающей трагедию бессмысленно прожитой жизни. И совсем не случайно Иванов Смоктуновского ассоциировался с постаревшим Гамлетом. Позже продолжил творческое освоение Чехова, сыграв в несколько отстраненной, графичной манере доктора Дорна в Чайке (1982), Серебрякова в Дяде Ване (1985), отказавшись от поверхностно-сатирической трактовки стареющего больного профессора. Ему удалось безупречно освоить изобразительную сторону чеховских героев, но серьезных откровений, обычно от него ожидаемых, не получилось.
МОЦАРТ, САЛЬЕРИ И ДРУГИЕ
Большая часть его ролей так или иначе связаны с утверждением нравственной высоты человека, чистотой его помыслов, светлых душевных порывов и мужества. Он освещал характер через психологические детали часто комического свойства, пробиваясь к лирике через иронию. В его лирическом герое, в разных обличьях жил Моцарт, гений гармонии и света. И не случайно Смоктуновский дважды проживет судьбу гениального музыканта (в телефильмах 1961, и в 1970 по Маленьким трагедиям А. С. Пушкина). Для творчества артиста также принципиально важен созданный им в 1980 образ Сальери – монументальный, величественный и ничтожный.
Неповторимый голос, богатый тонкими оттенками, широким диапазоном звучания, особенно важный инструмент творчества Смоктуновского. Поэтому многие выдающиеся его произведения созданы на радио, а также на студии грамзаписи.
Автор книг Время добрых надежд и БЫТЬ!.
Умер Смоктуновский 3 августа 1994 в Москве.
(Из энциклопедии "Кругосвет").
Книга "Быть!" (2000, 2017) (doc-rar 285 kb; pdf 8 mb) – май 2004, июль 2020
Каких только суждений ни удостаивался Иннокентий Смоктуновский! Ярлыки закрепляли сыгранные им «странные персонажи» – князь Мышкин, Гамлет, Иудушка Головлёв, Деточкин, чеховский Иванов... Он как бы срастался с ними. Сам, теперь уже без сомнения великий артист, говорил об этом так: «Бывают такие времена в работе и самочувствии актёров, когда знание огромных текстов наизусть – ничто по сравнению с правом на произнесение этого текста. Вот груз. Вот гранит, алмаз, глыба...»
Светлой полосой своей жизни он считал время, освещённое героями Достоевского. С детства много раз перечитывая «Преступление и наказание», Смоктуновский начал сниматься в фильме по знаменитому роману, зная его чуть ли не наизусть и признаваясь: «Я счастлив оттого, что не только не одинок, а просто разделяю общую любовь всего просветлённого Достоевским человечества». В этой книге, написанной самим артистом, всё оставлено так, как было задумано автором. В ней он предельно искренен, как и в своих ролях.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Предисловие Анатолия Кима. Мой добрый Царь
Помню
Завершая год
Три ступеньки вниз
Свет
Дни осени
"Берегись автомобиля"
Мой режиссёр Ромм
О друге
НЕНАВИЖУ ВОЙНУ
Часть первая. Гастроли
Часть вторая. Двор.
Странные, ох странные мысли владели тогда моим уже достаточно за те сутки измученным воображением. Я гнал их, пытался уйти, но, нагло захватив, они волокли меня по своему оголённому руслу, нимало не заботясь о совести, душе человека, управляясь со мной, как этот ветер с запуганными деревьями. Судьба! Что ты такое – судьба?! Что, уже каждому раз и навсегда предопределено – как, что, где, когда??? В живых после той ночи остались девять человек; не задетых, не раненых – и того меньше, единицы. Я – один из них. Однако я не делал ничего такого, чего не делали бы все остальные: здесь упасть, отползти, пригнуться, встать за укрытие, переждать секунду артналёт, лёжа на дне воронки, нырнуть в канаву от летящей сверху бомбы – в общем, я делал всё то, что делали все, каждый вокруг нормальный солдат, боец, человек. Других, поступавших иначе – не видел, не знал, за два года беспрерывной фронтовой жизни не встречал ни одного.
Скажу больше – в силу юношеской бесшабашности, беспечности, легкомыслия или порою просто лени я и к этим обычным мерам предосторожности не прибегал – но вот ведь цел, тогда как порою справа, слева, близко, просто рядом бывало совсем другое. Так что же это? Случайность? Везение? Прослеживая жизнь, иногда кажется: я «специально» (правда, это совсем не то слово) оставлялся какой-то силой или, если угодно, «Кем-то», для того чтобы в будущем создать моего Мышкина, Гамлета, Моисея Моисеевича в «Степи» Чехова, Циолковского, Царя Фёдора, Войницкого в «Дяде Ване» и ещё два – два с половиной десятка неплохих работ. Стоит представить: что бы такое было в этих персонажах, не будь в них моей жертвенной сути, природы самозабвения и исповедальности. Очевидно, не следует вопрошать прошедшее; происходящее сейчас – настоящее – убедительно и горько вопиет: «Что получается с этими высокими эталонами человечности, когда за них берётся несостоятельность!» Конечно, я упрощаю, но, кто знает, может быть, для этого кто-то упорно и неуклонно ведёт меня на этой земле по жизни, по работам, по людям. Оберегает, ограждает, бросает в омуты и круговерти, сводит с подлецами и монстрами, с ничтожествами, с грязными и низкими людишками, ведёт, испытывает, ужесточает, черствит, но и подсовывает соломку, чтоб смягчить, облегчить падение, удары.
(Фрагмент)
Эдвин Поляновский. Очерк "Гори, гори его звезда..." (Иннокентий Смоктуновский) (1994) (html 24 kb) – июль 2020
"– Я приехал в Горький на съёмки фильма. Сахаров был уже там, и я знал об этом. Мне очень хотелось его проведать. Режиссёр всячески отговаривал меня, говорил, что Андрей Дмитриевич под домашним арестом, что к нему не пускают, не попасть… Ну и так далее. Да, вот… А я очень хотел. Мне хотелось поддержать этого человека.
И вот однажды я всё-таки уговорил режиссёра. Мы собрались… Была зима. Мы купили авоську мандаринов и поехали.
Вышли на другой стороне улицы, напротив дома. Я держу авоську с мандаринами, вот он дом – напротив, перейти улицу и… Режиссёр схватил меня за руку: «Смотри!» Смотрю: на нашей стороне, у нас перед носом, прогуливаются двое гражданских – идут навстречу друг другу, расходятся, опять сходятся и расходятся. «Теперь туда смотри!» И я вижу, как на другой стороне улицы, прямо возле дома, тоже двое точно так же прогуливаются. И ещё рядом – милицейская машина. Режиссёр меня держит: «Ну мы же не пройдём, ты видишь. И Андрей Дмитриевич, если узнает, будет огорчен, что вот кто-то шёл к нему и не пустили. Пошли обратно». Я говорю – нет. «И у киногруппы будут неприятности, рискуем фильмом… И у тебя лично будут неприятности». Я сопротивляюсь. Так мы стояли на морозе с час, не меньше. «И у семьи твоей будут неприятности, у тебя дочь, жена…»
И тут… И тут я представил, как нас хватают эти… представил семью… Вы знаете – я струсил… Да, я струсил. Мы со своей авоськой… пошли обратно.
Потом, впоследствии, всю жизнь я помнил об этом, я сокрушался: ну почему, почему я отступил, почему не пошёл, почему не сделал этого шага. Ну пусть бы остановили, схватили… Но шаг-то я бы сделал!.. И, может быть, Андрею Дмитриевичу было бы, наоборот, легче, что я вот к нему шёл… что он не один.
Мне и сейчас стыдно, я чувствую себя трусом…
Но вот теперь я принёс вам покаяние, и мне стало легче…"
(Фрагмент)
Страничка создана 30 мая 2004.
Последнее обновление 29 июля 2020.
|